Сразу после Второй мировой войны началась новая, холодная война, которая длилась более сорока лет. В этот период меня часто раздражали вопросом о том, перерастет ли она в очередной вооруженный конфликт глобального масштаба. Пожалуй, размышлять на эту тему было еще неприятнее, чем думать о возможных экономических кризисах. Однако мне этот вопрос казался совершенно беспредметным и бесполезным. Я бы мог ответить "с вероятностью в 10%", "с вероятностью в 50%" или "с вероятностью в 80%", - и все выглядело бы одинаково правдоподобно. Я не знал и не мог знать точный ответ на этот вопрос. Никто не мог знать. Подобные тщетные попытки разглядеть совершенно ненужную информацию на дне кофейной чашки лишь отвлекали внимание от гораздо более важного вопроса: "А достаточно ли усилий мы тратим на то, чтобы предотвратить эту катастрофу"?

Сегодняшние экономические прогнозы позволяют провести четкие параллели с этой ситуацией. Нет, я не могу похвастаться тем, что предугадал финансовый коллапс. Однако еще в начале прошлого года я предупреждал о том, что мы рискуем накликать на себя депрессию. Как однажды точно подметил Франклин Рузвельт "Нам нечего бояться, кроме самого страха". Самым тревожным признаком современности я считаю всеобъемлющий фатализм общества. Экономический спад обсуждают все и везде, так, словно это природный катаклизм, вроде падения метеорита, который уничтожил мир динозавров. Все разговоры лишь о сокращениях, снижениях расходов, затягивании поясов и откладывании копеек на черный день. Не надо быть гением, чтобы понять, что подобные действия лишь усугубляют ситуацию, раскручивая порочную нисходящую спираль. Я не призываю людей бездумно тратить деньги из чувства патриотизма, но и держать себя в черном теле тоже не обязательно.

Экономический спад - это трагедия не только для тех, кто потерял свою работу, но и для тех кто боится ее потерять. Но, между тем, наличие неудовлетворенных потребностей, существующих бок о бок с ничего не делающими работниками, готовыми такие потребности удовлетворить, абсурдно с логической точки зрения. Для человечества типично постоянное ощущение дефицита, при этом на почве распределения дефицитных ресурсов часто возникают конфликты. Запасы пушек и масла (Прим. Profinance.ru: автор ссылается на известное выражение "политика пушек и масла" - политика, основанная на стремлении осуществить как военную, так и внутриэкономическую программы) рано или поздно закончатся. Кашмир не может принадлежать одновременно Индии и Пакистану. Искусство экономики и политики как раз и заключается в том, чтобы найти возможность сгладить существующую напряженность.

Однако в период спада эта базовая аксиома, зачастую, отодвигается на второй план, в глубины сознания. Можно получить больше А, не жертвуя при этом Б. Можно инвестировать средства в защиту окружающей среды, не жертвуя уровнем потребительской удовлетворенности. Фактически, причина спада кроется в недостаточности расходов. Мы живем в своего рода параллельном мире, хорошо известном космологам (Прим. Profinance.ru: ученые, изучающие общие закономерности строения всей охваченной астрономическими наблюдениями Вселенной), когда обычные правила переворачиваются с ног на голову, а традиционные принципы осмотрительности больше не действуют. Конечно, через некоторое время все вернется на свои места, но пока нужно извлекать выгоду из той ситуации, в которой мы оказались.

Без претензии на абсолютную достоверность, могу предположить, что экономическая политика стала более прямолинейной, чем раньше. Конечно, сложно определить точные меры стимулирования покупательской способности, а также установить точные взаимосвязи между фискальными и монетарными инструментами. Но эти проблемы меркнут перед дилеммой, стоявшей перед властями ранее: бороться с рецессией, применяя экспансионистские меры, или бороться с инфляцией, вызванной стремительным ростом цен на сырье и энергоносители, требовавшей ограничительных мер. Теперь же инфляция полностью повержена. Отбросив сравнения с тем, что было 12 месяцев назад, мы увидим, что ее в принципе больше нет. Главным контраргументом к моему подходу служат размеры государственного долга, накопленного в результате анти-кризисного инвестирования и расходов. Правительства должны разъяснять своим электоратам, чем долг частного сектора отличается от государственного долга. Конечно, в контексте одной страны нельзя говорить о том "это наш долг перед нами же", однако, это вполне уместно по отношению к развитому миру в целом. Именно поэтому, Премьер-министр Великобритании Гордон Брану прав, когда призывает к поиску многосторонних подходов решения проблемы.

Еще один контраргумент: рецессии не возникают беспричинно. Они усиливаются разрушение плодов неуместной деятельности и чрезмерно спекулятивного инвестирования. Именно это австрийский экономист Джозеф Шумпетер назвал "созидательным разрушением". В определенной степени так оно и есть. Однако, это не оправдывает вторичного и третичного разрушения плодов вполне разумной деятельности из-за повсеместного падения покупательской способности. Ведь и сам Шумпетер, который, будучи профессором в Гарварде, отдалился от реальной макроэкономики, запаниковал во время депрессии 1930-хх годов и призвал в введению существенного финансового стимула. Фредерик Хайек, еще один австриец, в 1970-х прославился своей теорией, разграничивающей неизбежные рецессии и "вторичные депрессии", вызванные совокупным падением покупательской способности в экономике.

Время возвращаться к прописным истинам еще не пришло. Как записано в Экклезиасте: "Всему свое время и время всякой вещи под небом"

Самюэль Бриттан
По материалам The Financial Times.
Источник: ProFinance.Ru - Новости рынка и аналитика Forex"